Игорь СОТНИКОВ

СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ

 

Витька Кошелев проснулся от­того, что замерз. Открыв один глаз, он с трудом начал выбираться из объятий Морфея, но ужаснувшись внезапной боли, раскаленным же­лезным обручем охватившей голо­ву, попятился назад. Однако ковар­ный бог сна уже захлопнул за ним калитку, и бедному Витьке во­лей-неволей пришлось открывать второй глаз.

Серенькое, слегка припорошен­ное снежком утро последнего дня уходящего года нехотя просочилось сквозь оконные занавески.

Сосед по коммуналке старик Осип бесшумно отворил дверь, про­сунул лохматую седую голову в Витькину комнату, оглядел жало­стливым взглядом съежившегося под  одеялом  хозяина  и  пробормотал:

— Эх, барин, говорил я Вам, бросьте Вы этих пьянчуг, друзей своих. Вон ведь на кого похожи ста­ли.

„Да не пил я! Неделю уже ниче­го в рот не беру, — оправдываясь главным образом перед собой, подумал Витька. — Еще издевается, старый хрыч, барином называет..."

Осип тяжело вздохнул, словно услыхал его слова, и зашаркал стоп­танными валенками в свою комна­ту.

Вчерашний день 30 декабря на­чался для Витьки на редкость не­удачно. Всевозможные неприятно­сти, будто сговорившись, посыпа­лись на него с самого утра, как из рога изобилия. Он опоздал на три минуты на работу, и начальник его отдела, сначала сделав вид, что ни­чего не заметил, на дневной опера­тивке минут пятнадцать орал на не­го, обвиняя в нерадивости и лени.

Обедать он пошел, как всегда, в заводскую столовую, но съел, види­мо, что-то несвежее и до конца ра­бочего дня промучился от страшной изжоги.

Перед самым уходом домой Витька, с трудом сдерживая отрыж­ку, позвонил Маринке и предложил ей пойти вечером прогуляться, но она, что раньше случалось крайне редко, отказалась, сославшись на за­нятость. Почуяв недоброе, он стал выяснять истинные причины ее хан­дры и получил в ответ сообщение, что она и Новый год встречать с ним не сможет, потому что не хо­чет. Витька обиделся.

На улице его обрызгал проле­тевший мимо таксист. Витька успел только разглядеть в кабине его до­вольную, ухмыляющуюся физионо­мию и двинулся дальше. Уже под­ходя к своему дому, он вспомнил, что у него кончились сигареты, и прошел еще квартал до ближайше­го табачного киоска.

Сигарет не было.

Сжав зубы, Витька развернулся и пошел обратно. В подъезде, доста­вая ключи, он не выдержал и грязно выругался.

Было совершенно очевидно, что вечер испорчен окончательно. Часа два Витька неподвижно просидел у телевизора, тупо уставившись в него и не понимая, что там происходит. Очнулся он только к концу про­граммы „Время", когда на экране появилась дежурно улыбающаяся молоденькая дикторша, чем-то от­даленно напоминавшая Маринку, и нежным голоском сообщила:

—- Уважаемые телезрители, Ин­ститут эталонного времени напоми­нает, что сегодня в 21 час 30 минут по всей территории Советского Со­юза время, исчислявшееся с 7 но­ября 1917 года по новому стилю, от­меняется. С наступающим Вас Но­вым годом!

С полминуты Витька находился в полном замешательстве и только все рассматривал телевизор широко распахнутыми глазами. Когда же по экрану серой крысой заметалась шайба, и пошли спортивные ново­сти, он снова пришел в себя, усмех­нулся и подумал:

„Ну и шутнички!"

Усмешка на его губах играла ровно до того момента, когда точно в 21.30 в качестве музыкального со­провождения к бегущим строкам сообщения Гидрометцентра вдруг почему-то заиграли „Боже, Царя храни...", а потом спокойный дик­торский голос сообщил, что завтра в столице — Санкт-Петербурге — не­большой снег, минус три градуса.

Когда музыка стихла, зазвонил телефон. Витька снял трубку.

— Виктор, — услышал он голос своего начальника. — Я приношу Вам глубочайшие извинения за свое столь недостойное поведение сегод­ня на службе. Смею надеяться, Вы не очень обижены на Вашего покор­ного слугу?

—  Да нет, что Вы! — промям­лил опешивший Витька.

— Тогда очень рад. Всего добро­го.

В трубке послышались короткие гудки, и почти сразу же кто-то по­звонил в дверь. Витька открыл и увидел на пороге почтальона, протя­гивающего ему какое-то письмо.

—  Велено передать лично.

Витька прошел в комнату, разо­рвал конверт и достал оттуда акку­ратненькую карточку, текст на кото­рой гласил:

„Администрация столовой завода „Салют" приносит свои извине­ния за сегодняшнее некачественное обслуживание, высылает Вам денежную компенсацию в счет причиненных Вам неудобств и искренне надеется, что Вы по-прежнему оста­нетесь нашим постоянным посетителем. С уважением, директор сто­ловой."

В конверте лежало пять рублей.

„Что такое сегодня происхо­дит-то?" — успел только подумать Витька, как в дверь снова кто-то по­звонил.

На пороге стоял пожилой муж­чина и протягивал Витьке блок сига­рет „Столичные".

—  Прошу простить. Сегодня ве­чером в нашем киоске по недоразумению не было товара, так что если есть необходимость...

— Спасибо,     необходимость есть... — перебил его Витька. Ему вдруг до судорог захотелось курить.

Взяв деньги, курьер удалился.

„Пойду, проветрюсь", — решил Витька, накинул пальто, но вновь был остановлен телефонным звонком.

Звонила Маринка. Она весело щебетала, чтобы Витька завтра не­пременно приходил к ним встречать Новый год и что „маменька и папенька будут очень ему рады".

На дрожащих от радости ногах он вышел на улицу. Возле подъезда стояло такси. Когда Витька прохо­дил мимо, из машины вылез шофер с одежной щеткой в руках.

—  Сегодня вечером я допустил по отношению к Вам досадную бес­тактность, нечаянно обрызгав...

Витька мгновенно узнал давеш­нее такси и в ужасе бросился до­мой. Там забился под одеяло и, совершенно изможденный невероятными событиями прошедшего дня, попытался уснуть. Всю ночь его мучили кошмары, настолько тесно переплетенные с явью, что сейчас, проснувшись, он с трудом мог отделить одно от другого.

Поднявшись и, преодолевая головную боль, впихнув в себя через силу завтрак, он стал собираться на работу.

„А эти на телевидении здорово вчера пошутили!" — вдруг вспом­нил он, спускаясь по лестнице, вышел на улицу и ахнул...

На всех домах в знакомых с детства ржавых держалках развевались Андреевские флаги.